Ноябрь с переворотом

Просмотров: 3519

Автор: Иван БЛИНОВ
Выпуск:

В эти ноябрьские дни 91 год назад в Смоленской губернии менялась власть. В ночь с 12 на 13 ноября (с 30 на 31 октября по старому стилю) 1917 года в Смоленске были слышны выстрелы миномета и пушек. Кому и зачем это было нужно – в материале Ивана Блинова.

В советское время регулярно выходили книги, посвященные свержению старой власти и установлению власти новой в октябре – ноябре 1917 года, в том числе и в Смоленской губернии. Но парадокс – чем дальше уходило время, тем больше находилось подробностей тех дней, хотя ни новых документов, ни новых воспоминаний участников не появлялось. Со временем все четче вырисовывался бесстрашный героизм большевиков и коварство контрреволюционеров. Дошло даже до того, что в Смоленске появилась своя «Аврора», роль которой (по аналогии с началом штурма Смольного в Петербурге) выполнил установленный на Блонье миномет. Мифологизация истории особенно хорошо заметна при сопоставлении изданий разных лет. Но только так можно нарисовать более-менее правдивую картину тех событий.

Революционные ингредиенты

Октябрь 1917-го в Смоленске, как и во всей стране, начался даже не в марте, а еще в 1914-м году. Правда, тогда еще вряд ли кто-то мог догадываться, чем закончится для страны участие в первой мировой войне. Всего лишь за три года до революции смоляне тепло и душевно принимали императора Николая II. Он прибыл в Смоленск во второй (и последний) раз 20 ноября 1914 года – город стал его первой остановкой по пути из ставки на Кавказ. Как писал современник, по пути следования «державного вождя» стояли толпы народа, учащихся и длинная линия войск, и все приветствовали царя восторженным «Ура!».

Однако шла уже не «маленькая победоносная война» где-то на Дальнем Востоке. Всего через несколько месяцев смоляне ощутили последствия военного времени на себе. В губернию хлынул поток беженцев, эвакуировавшихся из прифронтовой зоны. В экономике появились глубокие кризисные явления. Ухудшалось санитарное состояние городов, каждый день росли цены на продукты. Из-за правительственного запрета перерабатывать пищевые продукты на спирт в упадок пришла вся винокуренная промышленность, меньше стало производиться и других промышленных товаров.

Но кризис в промышленности не был заметен столь ярко, как в аграрной сфере. В 1916 году помещичьи и крестьянские хозяйства не только не выполнили своих обязательств по поставке сельхозпродукции для военных нужд, но и впервые не смогли обеспечить в полном объёме продовольствием население губернии. Над смолянами нависла реальная угроза голода. А вскоре Смоленская губерния сама оказалась прифронтовой зоной. К началу 1917 года она была наводнена войсками и тыловыми службами. В одном только Смоленске было расквартировано около 100 тысяч военных чинов. Именно их антивоенные и антиправительственные настроения, умело использованные немногочисленными большевиками, во многом предопределили падение старого режима в губернии. К слову, даже осенью 1917 года смоленская организация РСДРП (б) насчитывала не более двухсот человек.

Известие об отречении Николая II Смоленск встретил бурно. Земские деятели и городская управа тут же выразили свою лояльность Временному правительству. По городу прошла толпа манифестантов, разоружившая городовых и освободившая из тюрьмы политических заключенных. Обманным путем солдату-большевику из тыловых автомастерских Вадиму Смольянинову удалось завладеть частью отобранного у городовых оружия. Один из грузовиков, перевозивших его по указанию городских властей, якобы поломался, а на самом деле отвозил оружие в казармы автомастерской.

С марта по октябрь 1917 года в Смоленской губернии, как и по всей стране, царило двоевластие. Действовали органы, учрежденные Временным правительством, и одновременно – стихийно возникавшие Советы солдатских и рабочих депутатов. Первым секретарем смоленского Совета и стал Вадим Смольянинов. По его воспоминаниям, работа этой структуры «носила характер крайней беспорядочности, хаоса и бесцельности». Ведь сначала большинство мест в смоленском Совете принадлежало не большевикам, а социалистам-революционерам («эсерам») и меньшевикам. Этот орган был своего рода дискуссионным клубом, где велись жаркие споры, на реальные же дела ни у кого не оставалось ни сил, ни времени.

Во многих поздних изданиях, посвященных революции в Смоленске, говорится, что лишь к осени 1917 года большевикам удалось получить большинство мест в Совете. Однако выборы его исполнительного комитета, состоявшиеся 23 сентября, показывают иную картину: в состав исполкома вошло 12 эсеров, 10 меньшевиков и всего 5 большевиков. И даже на следующий день после октябрьского переворота в Петрограде работа смоленского Совета началась с попытки принятия резолюции, осуждающей действия большевиков в столице. Да и все последующее «силовое решение» вопроса о власти в Смоленске было не столько противостоянием двух властей, сколько борьбой между выделившимся из Советов «контрреволюционным» «Комитетом спасения революции» и большевистским «Военно-революционным комитетом».

Но еще до перестрелок должны были появиться герои – без них ведь невозможно сделать революцию. Одним из таких героев суждено было стать почтовому чиновнику Ивану Сидорову. В конце августа он принял сообщение по телеграфу о продвижении казачьих полков под командованием генерала Корнилова на Петроград. Сделав с нее на свой страх и риск копию, Сидоров отнес ее Смольянинову. Пока в Совете велись споры о том, что делать, Корниловский мятеж подавили, но дело было сделано – герой «родился».

В сентябре – октябре в Смоленске ухудшилось и без того критическое положение дел с продовольствием. Если в июне город получил около 600 вагонов муки, то в августе – менее ста, а затем и того меньше. Продовольственный паек, который получали расквартированные в Смоленске военные, сократился более чем наполовину. У большевиков, обещавших быстро преодолеть этот кризис и закончить войну, появляется множество сторонников и «сочувствующих».

Провинциальное эхо

Понадобилось целых пять дней, чтобы революционная волна из Петрограда и Москвы докатилась до Смоленска. Стрелять здесь начали только в ночь с 30 на 31 октября, правда, этому предшествовало вооружение обеих сторон. После ультиматума вчерашних соратников, теперь оказавшихся по другую сторону баррикад, в здании Совета осталось лишь 27 человек, которые наделили большевика Симеона Иоффе «диктаторскими полномочиями». В половине девятого вечера между засевшими в здании Совета и окружившими его казаками началась перестрелка. Она вяло тянулась до трех ночи, пока случайно (и без приказа Иоффе) по городской думе, где засел «Комитет спасения революции», не выстрелил миномет. Тут же прозвучали два залпа из пушек, находившихся в деревне Боровой. Снаряды якобы тоже попали в здание городской думы. Несмотря на то, что артиллеристы имели хороший ориентир (на думе была пожарная каланча), такая точность выстрелов с многокилометрового расстояния, честно говоря, удивляет. Но интересно даже не это, а то, что заставило артиллеристов выстрелить. В 1960-е годы появилась такая версия: мол, в самый напряженный момент засевшим в здании Совета позвонил артиллерист Ефремов – узнать, как обстановка, а «диктатор» Иоффе приказал тому открыть огонь по думе. Непонятно, как Иоффе мог приказывать расквартированной в Боровой артиллерии, и почему в таком случае та бездействовала до трех часов ночи. Более правдоподобной выглядит версия, изложенная в воспоминаниях участников тех событий, изданных в 1927 году. По словам руководителя «Комитета спасения революции» меньшевика Гальперина, прибывшего в Боровую вскоре после выстрелов, артиллеристы выдвигали всего одно требование – привезти к ним их депутата, то ли арестованного накануне, то ли находившегося в здании Совета…

Так или иначе, но артобстрел сыграл решающую роль в том ночном противостоянии. Один из снарядов (выпущенных, скорее всего, из миномета), попал по крыше городской Думы, осколками ранило несколько казаков. Это деморализовало «Комитет спасения революции», и тот сдался. Утром 31 октября его представители, правда, попытались «переманить» артиллерию на свою сторону, но безуспешно. Революция свершилась. Победители начали писать историю.

Революционная хроника

23-24 октября – смоленские большевики захватили оружейный арсенал на Склянной горе.

26 октября – в Смоленске становится известно о событиях в Петрограде. Создание «Комитет спасения революции», заседавший в здании городской Думы. В Совете возникает «Военно-революционный комитет» во главе с Симеоном Иоффе. Комитет организует вооружение печатников и рабочих завода «Вилия» (ныне – завод имени Калинина), завозит пулеметы и винтовки в здание Совета.

27-28 октября – ночью отряд вооруженных казаков захватывает арсенал авиапарка, располагавшегося неподалеку от железнодорожных вокзалов, – 41 пулемет, мины и гранаты.

29 октября – «Комитет спасения революции» принимает решение разогнать совет.

30 октября:

20.00 – на заседание Совета приходят делегаты «Комитета спасения революции» с ультиматумом: разоружитесь и разойдитесь в течение 30 минут или по вам будет открыт огонь.

20.30 – большинство членов Совета покидает здание, некоторых при выходе арестовывают. В здании остается «группа 27» во главе с Иоффе. Начинается обстрел бывшего дома губернатора из пулемета, установленного на автомобиле губернской земской управы. Большевики отстреливаются из окон.

31 октября:

2 часа ночи – в здание Совета от «Комитета спасения революции» приходят переговорщики с новым ультиматумом: сдавайтесь или расстреляем арестованных членов Совета. «Группа 27» отвергает его.

3 часа ночи – выстрел из миномета по зданию городской Думы, вслед за которым – два пушечных выстрела по той же цели, совершенных находящейся в д. Боровая артиллерией. Вскоре стороны прекращают огонь и заключают перемирие.