Автор: анна савина Выпуск: Просмотров: 1150

Я мечтаю жить комфортно, много работать и зарабатывать, валяться в траве с подрастающими потомками, делать бумажные елочные игрушки и самолетики, гонять на великах-роликах и любоваться какой-нибудь красотой хотя бы пару раз в неделю. Так случилось, что только теперь, когда не смогла ответить на пять "почему" одного любопытного немца, облекла эти мои "хочу" пылившиеся на антресолях сознания, в слова.

почему все русские - блондинки?

В косметичке у немки пилочка для ногтей, пинцет для бровей и гигиеническая помада. Может поэтому они страшные, бледные, ненаглые и немодные?
Крашеная блондинка с длинными искусственными расписными ногтями, разноцветным макияжем, в невнятной юбке ниже колена и на высоченных каблуках. Так немец описал типично русскую даму, ставшую волею судьбы "фрау".
Наши соотечественники в Германии - явление особое. Большинство узнаваемы за километр, независимо от того, сколько уже успели наследить на сияющем чужестранном паркете. Екс-русские не только говорят о первой родине с кокетливой сентиментальностью, но и, в большинстве своем, придерживаются вчерашних истин в одежде: каждый одевается по моде того времени, из которого уезжал. Некоторых до сих пор одолевает страсть к джинсам-"варенкам" и кожаным курткам с кулиской и кучей оттопыренных накладных карманов. И экономика жмота здесь ни при чем. Для многих скоропостижная интеграция, на которую рассчитывали немецкие власти, так и не произошла. Наши (не все, но многие) там так и остались ежиками в тумане Альбиона.
Порой одолевает моральная изжога при виде нашего брата-эмигранта. При виде туриста - тоже.
Вот учат нынешних непионеров всяким мировым художественным культурам-мультурам. Даже книжки специальные придумали. С картинками. Теперь эти картинки можно разглядывать в натуральную величину. Казалось бы, за этими прелестями и нужно ехать в бывшее европейское закулисье. Но... Подслушала как-то занятный разговор в Кельне. Беседует семейство, глазеющее на грандиозное строение - Кельнский собор:
- Ма, я эту церковь на картинке в учебнике видел! Офигеть! - цедит юный поклонник прекрасного и давай на мобильник фоткать.
- Ага, - отвечает мамаша и достает гида вопросом о том, где здесь магазины подешевле, когда и сколько свободного "магазинного" времени они получат.

почему русские не знают иностранного?

Помню, в детстве сидели мы среди сочных лопухов под раскоряченной опорой ЛЭП и болтали о загранице. Продвинутые рассказывали, как переписываются с кем-то из Польши, Болгарии или ГДР. Тем, кто никогда не завязывал красный пионерский треугольник, поясню: тогда круче друзей из стран Варшавского договора были только залетные "тупы-ы-ы-е". Только с последними было сложно: хоть и втюхивали нам "зе тейбл" три раза в неделю по 45 минут, пионерский мозг периодически отказывался загружать эти чужеродные файлы.
...Так вот, о Польшах и Болгариях. Кому-то "из оттуда" каллиграфическим почерком выводила и я: "Меня зовут... Я учусь хорошо... Я живу..." И непременно прикладывала открыточку. И в тайне надеялась, что равноудаленный друг тоже что-нибудь пришлет. И присылали! Тоже открыточку, наклейку и ... вкладыш от жвачки - предмет гордости "продвинутого" советского пионера. За год собирались кучи таких бумажек, пахнущих чем-то невообразимо вкусным. Только о них и помню. Но ведь были же и письма! От них в памяти сохранилось только одно: есть такой город в Польше, Ченстохов называется. 
Теперь знаю много городов красивых и важных, больших и не очень. Во многих даже побывала. "Зе тейбл" иногда просыпается, а если к нему "арбайтен" и еще десятка три чужестранных слов добавить, можно слепить что-то вразумительное. Было бы из чего.
Немцы - полиглоты. Два языка - явление обычное. Причем школьных знаний там вполне достаточно, чтобы сносно общаться на английском. Зато наша ребятня особенно не надрывается: тырит рефераты в Интернете, может, даже их читает, перед тем как получить вожделенное "отлично", "хорошо" или хотя бы "троечу". Халява! А летом айда с мамашами-папашами за бугор развиваться (надо же как-то оправдать затраты на репетитора)! Только там - ни слова по-английски (немецки, французски).
- Ну что ты, иняз у нас сейчас очень популярен, - защищаю я нашего брата, - теперь детвора ходит на курсы, к репетиторам.
Проверяем мое утверждение, окунаясь в половодье туристов: немец невзначай обращается к одному, второму, третьему русскому на английском. Ответа - ноль... Видать, рано я стала зачищать страну невыученных уроков.

почему русские женщины пашут с утра до вечера?

- Ты еще на работе? Ты на часы смотрела? - после дежурного "Гутен абент" возмущается немец, забредший в "аську" в московские 22 часа. Там у него сейчас всего 20.00. К этому времени он уже прожевал ужин под размеренное телевизионное "шпреханье", затолкал посуду в посудомойку, закинул шмотки в "стиралку" и теперь желает развлечь себя любимого часок-другой во всемирной паутине: Интернет-газетки почитать, продать чего-нибудь ненужное на Интернет-аукционе, с друзьями поболтать, опять же.
- Да ладно тебе, журналисты - существа бесполые, - пробую отмазаться я.
- Но твои подруги работают до обеда? - не унимается немец, готовый услышать только: "Я, натюрлих".
- Если они будут работать до обеда, то на обед будут жевать хлеб без масла. Да и чем мы хуже мужиков? Что ж нам, теткам, только "киндер, кюхе, кирхе"? - пою феминистическую песню, добросовестно заученную наизусть еще в пионерском детстве.
- А дети? Они одни дома, когда ты работаешь? -  допрашивает человек, сидящий за компьютером за 2000 километров от Смоленска.
- Да большие они: 7 и 13 лет - это вполне самостоятельный возраст, - разражаюсь я и на всякий случай звоню старшему сыну на мобильный.
Через месяц возвращаемся к этому разговору уже на немецкой земле. Он тычет пальцем в тамошние законы. Говорит, что каждая фрау имеет право работать только до обеда, если считает, что дети важнее. Ей просто нужно сказать об этом работодателю. И капиталист-эксплуататор должен внять женскому требованию.

почему в россии беспорядок?

Насмотрелся немец душещипательных сюжетиков о российской глубинке, переведенных с русского на немецкий, и сообразил: "Там у вас много мусора, лужи и плохие дороги".
- Почему так? К этому же нельзя привыкнуть?! - переживает за нашего брата немец и запихивает пластиковый йогруртовый стаканчик в один, бумагу в другой, останки ужина в третий мусорный пакет.
- Что ты сейчас делаешь? - спрашиваю.
- Выбрасываю мусор, -  недоумевает иностранец и, обескураженный тупостью  вопроса, медленно объясняет: Если я свалю все в один мешок, послезавтра у меня перестанут забирать мусор, а потом, когда заплачу штраф в 60 евро и сам вывезу мою помойку, ответственные за чистоту будут снова приезжать за моими отходами. Это закон.
Тут мой мозг встает в позу: "Вот черт, ну и как объяснить, что моя помойка, режущая нос, изуродованный "Шанелями" за 120 "рэ", чище не станет, даже если я буду раскладывать мусор в тысячу разных пакетиков"?
- Понимаешь, - пытаюсь заступиться за любимую малую родину с именем из восьми букв, - если русского штрафовать, он все равно не заплатит. И помалкиваю о том, что категории "уют" и "европейская культура" здесь, у нас, пока нежизнеспособны.

когда у вас жить хорошо: в ссср или сейчас?

Это был удар ниже пояса! Собрав скудный немецкий лексикон в кучу, я рассказала ему о "тогда" и "сейчас" первое, что пришло на ум. Вот как это было.
Помню, как мама не купила мне розовый спортивный костюм с Микки Маусом. Коротко сказала: "Дорого", - и потащила меня прочь. Тогда я страшно обиделась. Теперь я понимаю, что это была дурацкая мужская пижама, только без гульфика, зато с наклеенным "под утюг" Микки. Но ведь она была верхом пионерских мечтаний! Я дулась дня два, а мама вскакивала в 6 утра, кашеварила, бежала на одну, потом на другую работу. Она учила детей слушать Бетховена, Чайковского и хоть как-то отличать балет от оперы.
Как-то зимой мы долго стояли в очереди в ЦУМ. С черного входа: продавали сапоги. Всем учителям города раздали какие-то талончики на обувь. И их всенепременно нужно было отоварить. Сапоги были уродливые. Даже пижама, переродившаяся в спортивный костюм, по сравнению с ними казалась верхом творения модельеров. Сапоги мы все-таки купили. Я должна была носить их зимой, потому что других не было.
Сегодня я могу купить себе любую более-менее приличную шмотку (ну, если не замахиваться на "Карденов"), а моя мама не может. Все, что дороже тысячи, - для нее дорого. И сегодня она, как прежде, вскакивает в 6 утра, кашеварит и бежит сорок пятый год подряд к юным героям отечества. В день пенсии плачет над кровно заработанными за всю жизнь двумя тысячами наших давно неконвертируемых рублей. Еще она добросовестно платит за квартиру по полторы тысячи каждый месяц, смотрит телевизор и читает газеты, и все пытается понять, кто хороший, а кто плохой, куда бежать, если у новых туфель треснула подошва, и откуда у народа тысяча долларов на недельный отдых в Турции.
"Здесь времена всегда одинаковые", - резюмирую я и пытаюсь перевести на немецкий.  

на закуску

Для тех, кто считает любую давно капиталистическую заграницу верхом благополучия и вселенского счастья, поясню, что там у них тоже не все в шоколаде. Но ударники каптруда давно научились жить про принципу "Сначала важное, потом срочное". Потому соорудили себе вполне комфортное и уютное место под солнцем. Что до меня, так я теперь даже не чихну, пока не отвечу вопрос: "А это важно"?