Автор: Евгений Гаврилов Выпуск: Просмотров: 3401

«После четвертого курса мединститута меня направили на практику в Оршу, где в то время жили мои родные, - вспоминает Анна Викторовна. - Там до войны я успела получить только специализацию по хирургии. Как только по радио услышала о нападении Германии, сразу же пошла в военкомат, но на учет меня не взяли. Прикомандировали к госпиталю, который открывался на базе нашей больницы. В ту же ночь, с 22 на 23 июня, прибыл первый эшелон с ранеными. Рук не хватало - из имеющего навыки персонала были только я, пожилая санитарка и хирург. К нам направили совсем еще девочек, которые только прошли начальные курсы по санитарии и кроме перевязки мало что могли сами сделать. Еще до рассвета был авианалет, а маскировки никакой, госпиталь - как на ладони, укрытий нет, наши белые халаты видно, как днем, в отблесках пламени первых пожаров. Повезло в тот раз: в наше здание не попали, а на второй день нас эвакуировали в Горки, тоже в Белоруссии. Только расположились семьей на новом месте, выхожу на крыльцо дома, вижу - идут бойцы наших летных частей и зовут: «Красавица, идем с нами, мы уходим! Немцы на пятки наступают!»

Я тогда не поверила, обругала их, сказала, чтобы панику не сеяли, и пошла с братом Володей на речку. У него был с собой полевой бинокль. Володя с берега осматривал окрестности и вдруг сказал: «Аня, по полю какая-то змейка черная вьется!» А это немцы шли… Я бросилась бегом домой вещи собирать. Но на поезд в эвакуацию уже не успела. Всей семьей пришлось возвращаться в Оршу - все-таки там был дом. Был… Приезжаем - а все сгорело, разрушено. Спасибо знакомым, помогли, довезли до местечка Радцево, в лесничество местное, где несколько семей таких же погорельцев собралось вместе жить».

Брат Анны Викторовны, Володя, через год, в июне 42-го, ушел в партизанский отряд. Не пропадал, часто навещал семью, помогал, чем мог. Отряд поначалу был маленький - шестеро сбежавших из плена, почти безоружных. «Еды всегда не хватало. Мы нашли небольшой свободный клочок земли, - говорит Анна Викторовна. - Засеяли ячменем. Кто-то доложил, что партизан кормить собрались. Пришли немцы и все вытоптали. А однажды пришло в лесничество несколько полицаев. Почуяв неладное, соседи маму с отчимом спрятали, а я на глаза попалась... меня и арестовали по подозрению в связи с партизанами. Со всей деревни Радцево на допрос в Шкловскую тюрьму привезли 16 человек. С нами была мать партизана, ее быстро забрали и расстреляли. Мне на допросе легче было - у отчима и Володи фамилия Олехнович, а моя Жебровская - на все вопросы о родстве отвечала, что они меня взяли к себе жить, я простая беженка. И вроде бы уже поверили, как входит полицай русский и, на меня указывая, говорит, что я сестра партизана. Но мне повезло, фамилия спасла, ей немцы больше поверили и отпустили, но дали 24 часа на выезд из деревни. А от тюрьмы до дома 40 километров, иди как хочешь… Всю ночь шла, не знаю, как сил хватило. Прихожу домой, а там партизаны сидят: «Аня, мы все знаем, собирай вещи, мы всю вашу семью перевозим в Копусь, здесь вам житья не даст немчура!» Там мы и прожили до окончания войны. Партизан у Копуси меньше было, поэтому жилось чуть легче, но все равно приходили и грабили немцы, и молодежь в Германию угоняли. Раз меня на медкомиссию привели. У меня на локте шишка была, а я знала, что они инфекции боялись очень, поэтому сразу сказала, что это от туберкулеза. Меня и отправили домой сразу».

«Уже в 1944 году мы встречали Красную армию, - улыбается Анна Викторовна. - Долго продолжался бой на подступах, били катюши, страшно было, а вокруг части вражеские в беспорядке бегут. К нам один из немцев забежал и сказал, чтобы убегали в лес, а то расстреляют перед окончательным отступлением всех. Уж не знаю, почему он именно нашу семью выбрал, но так мы и спаслись. Володя мой до конца войны не дожил. Прислали похоронку, что 17 марта 1945-го под Митавой скончался от ран, героически сражаясь за Родину. Я после приезжала на захоронения, с его фамилией только одна табличка была, имен не указывали, так что не уверена даже, что это его могила… После войны мы снова перебрались в Оршу, райздравотдел меня направил в деревню Яковлевичи участковым врачом. А осенью увидела объявление в газете, что мединститут смоленский снова принимает студентов. Так я вернулась в Смоленск и заканчивала учебу уже в 45-м. Обиднее всего было видеть отношение ко мне воевавших и тех, кого успели эвакуировать. Некоторые друзья отвернулись от меня, смотрели, как на предателя, будто я врагу чем помогала… А ведь на нашу долю испытания не легче, чем другим, выпали!»