Выпуск: Просмотров: 3326

«Такого в Смоленске еще не было», - пожалуй, ключевая фраза вечера 18 апреля в ГКЦ «Губернский».

Сразу оговоримся, что быть причастными к элитарному искусству в тот апрельский вечер поспешили далеко не все. Хотя билеты «на Дюка» стоили заметно меньше, чем на российских романтиков шансона вроде Стаса Михайлова и Елены Ваенги (чьи сборы по-прежнему бьют все рекорды), - смоляне почему-то раскупали их без особенного ажиотажа. Хотя, по идее, должно быть совсем наоборот. Впрочем, как говорится, – дело вкуса и вопрос нашей культурной среды… Может быть, проблема еще и в том, что смоленская публика не слишком доверяет иностранным именам на концертных афишах? Подтверждение тому – вполголоса звучавшие перед началом выступления «эллингтонцев» зрительские сомнения в подлинности оркестра. «Наверняка какой-то десятый состав приехал, ну ладно, посмотрим», - перешептывались на лестнице особо сомневающиеся. Но тут их опасения были безжалостно и весело разорваны в клочья. Абсолютно реальный состав (стоит сказать спасибо смоленскому промоутеру и радиоведущему Артуру Савицкому, благодаря усилиям которого этот уникальный концерт в нашем городе состоялся) и два часа подлинно золотого джаза, столь же терпкого, как большая чашка настоящего «американо». Тягучего, как ореховая карамель, блюза - с хрипотцой саксофона, филигранно выделяющего каждую ноту. С веселыми похохатываниями тромбонов и контрабаса… И будто ты, если и не в старом Голливуде, то уж точно на Бродвее, и на сцене сейчас вот-вот дадут «Chicago». И где музыканты – сама легкость, непринужденность и непосредственность. Темнокожие гости исполнили знаменитые композиции Дюка Эллингтона (в том числе и знаменитый «Caravan») в оригинальной и в новых аранжировках, сыграли и свои собственные композиции, тонко выдержанные в неповторимом стиле великого мастера.

После выступления оркестра интервью смоленским журналистам дал обаятельный Томми Джеймс (Tommy James) – директор, концертмейстер и пианист всемирно признанного коллектива.

- Как я могу вам помочь этим вечером? (Улыбается.)

- Ответить на пару вопросов. 16 апреля вы выступали в СПб. А теперь приехали к нам. Чем мы заслужили такое счастье?

- Просто так получилось. Нам было интересно, и мы приехали. Путешествие в поезде было очень забавным. Ехали 14 часов. В поезде всю ночь, затем отель, душ - и сразу в зал.

- Здесь еще некоторые сомневаются в подлинности вашего оркестра. Ваш оркестр настоящий, эллингтоновский?
- (Удивленно.) А что вы понимаете под словом «настоящий»? Впрочем, я могу понять ваш вопрос… Да, существует много оркестров, которые называют себя коллективами Дюка Эллингтона. Но я хочу сказать, что мой босс, человек, с которым я начинал, - это сын самого Дюка, и по поводу подлинности у нас имеются все соответствующие бумаги. А те, кто незаконно используют имя Дюка, - скорее всего, они напрашиваются на судебное дело. Однажды я разговаривал с одним своим знакомым, который сказал, что оркестр Эллингтона -  это призрачный оркестр. Я сказал, что он заблуждается. Потому что Дюк - жив.

- Вам удалось поработать с Дюком лично?
- Нет, когда тот умер, мне было всего 19 лет. Но на самом деле это тот самый человек, с которым мне больше всего хотелось бы пообщаться лично. Но это уже невозможно.

- Для гастролей в России вы подбираете особенный репертуар?
- Нет, мы исполняем все то же, что и для всех. Мы играем одну и ту же музыку уже много лет, у нас один сет-лист на всех, потому что мы не делаем различий между русскими и американцами. Но многое зависит еще и от того, как пойдет концерт, - все может меняться прямо по ходу.

- Как вы думаете, чем обусловлена эта вселенская любовь не то что к оркестру Эллингтона, но и к самому Дюку?
- Точно не скажу. Просто, наверное, дело в том, что Дюк мечтал, чтобы все люди были дружны вне зависимости от разного рода предрассудков. Дюк любил людей, и они отвечали ему тем же. Свою любовь он высказывал в музыке, он мечтал о таких глобальных вещах, как мир во всем мире. Мы называем его музыку американской, но на самом деле это музыка мировая. Она понятна всем людям, во всех странах. Интересно то, что в своем творчестве он создал простор для самовыражения всех музыкантов. Если вы новый участник коллектива, Дюк не станет диктовать и навязывать какие-то правила: он ждал, что каждый будет играть так, как он может, как у него получается лучше всего. Я стараюсь следовать его примеру. Несмотря на то что я директор коллектива, каждый наш музыкант – свободный творец. Я не указываю им, как играть. Я оставляю простор для творчества и воображения. И результат такой политики меня только радует.

- Какие города России вы далее собираетесь посетить?
- Жаль, не взял с собой на интервью айпад, там все записано. Это долгое турне, я не помню все города… Для меня это все, как один город. В Петербурге точно были, и в Москве. Когда приедем домой, соседи меня спросят: «Где были на этот раз?» И я скажу: «Не помню!» Серьезно. Иногда я даже не знаю, где нахожусь. Не знаю, какой сейчас день недели… Какой день сегодня? Пытаюсь вспомнить… Четверг? О, я догадался!!

- Джаз часто называют американской народной музыкой. В России есть своя народная музыка. Вы с ней знакомы?
- Да! Хотите, в следующий раз я сыграю вам что-нибудь русское? (Смеется.) Мне русская музыка интересна, но, к сожалению, в России лучше знают американскую музыку, чем в Америке русскую. И тот факт, что я с ней знаком, объясняется тем, что я изучал ее в университете. Я не считаю себя джазменом. Я считаю себя музыкантом. Часто играю классику. И люблю работать в джазовом мире. Так что никакой японской народной музыки. (Смеется.) Кстати, моя жена – японка, знаю, что говорю…

- Ваш оркестр звучит консервативно: так, как он выглядел и звучал еще при самом Эллингтоне. Как вы считаете, в наши дни он стал бы использовать компьютеры и синтезаторы?
- Вероятно, да. Вообще, он всегда опережал время, в частности, первым начал использовать электрическое пианино. Думаю, потому и теперь использовал бы компьютер. А нам лучше, наверное, играть музыку, написанную в те времена именно так, как она тогда записывалась. Было бы странно исполнять Моцарта на новый лад. Да и вообще, если бы мы начали использовать компьютер, создавая музыку, журналисты первыми бы сказали: «Здесь что-то не так!» Зачем он нужен, если наши прекрасные музыканты и так справляются?

- Есть такое выражение – «русский джазмен». Как вы считаете, русские умеют исполнять джаз?
- Умеют. Я как раз недавно играл с одним русским джазменом. Музыканты каждой страны используют одну и ту же основу джаза, а когда ты путешествуешь по миру и знакомишься с ними, безумно интересно наблюдать, как в каждой новой стране джаз звучит по-новому, со своей индивидуальной окраской. Это так интересно!

- И напоследок. Джаз – он для всех или все-таки для избранных?
- Думаю, что для всех. Просто иногда легче продаются другие жанры, и потому джаз остается где-то позади. Когда я говорю кому-то о своем увлечении классикой, люди удивляются: «Зачем тебе это?» Но я убежден: в любом случае нельзя заостряться на чем-то одном. Мне нравится, когда человек многогранен: когда у него большое сердце, большой ум. С такими интереснее!

Синхронный перевод: Михаил Ефимкин.
Фото: Ирина Романова.