Автор: Евгений Гаврилов Выпуск: Просмотров: 1450

28 и 29 сентября Наталья Дмитриевна, вдова нобелевского лауреата Александра Солженицына, побывала в Смоленске, где встречалась с учащимися смоленских вузов и средних образовательных учреждений, а также поучаствовала в конференциях и открыла выставку, посвященную пребыванию ныне покойного супруга в Швейцарии.

Со смолянами, интересующимися непростой жизнью их семьи, Наталья Солженицына общалась охотно и много. Наиболее интересные моменты из общения с горожанами мы предлагаем нашим читателям.

- Когда нас выслали из страны, в живых оставались еще люди, попавшие в первую волну русской эмиграции, - рассказывает Наталья Дмитриевна. - Те, кто помнил революцию, Гражданскую войну, все те катастрофические события, которые переживала наша родина в начале XX века. Александр Исаевич дважды, в 1975 и 1977 году, обращался к ним с призывом: не уходите из жизни, не оставив хотя бы несколько страниц воспоминаний. Причем все мы знаем, что по первой и второй волнам эмиграции книг издавалось очень много. Мемуары, очерки, переписки… Но это все были исторически значимые фигуры, личности известные и публичные. Муж же хотел собрать воспоминания частного порядка, без разбирательств, кто виноват в том, что случилось, но с чувствами и переживаниями простых людей, попавших в такой круговорот событий.

- Многие откликнулись?

- За то время, что мы жили в эмиграции, пришло более 700 рукописей. Были и такие, что написаны очень хорошим литературным языком, а попадались и без заглавных букв и знаков препинания. Александр хотел иметь личные свидетельства тех лет, а откликался народ активно, ведь раньше их никто не спрашивал… так, для знакомых и родственников редкие воспоминания об ушедшей эпохе. А тут Солженицын с предложением, что их слова станут достоянием общественности, когда Россия обретет свободу.

- По возвращении планы осуществились?

- Не совсем. Сложный период был - в 1994 году, сами знаете, все разваливалось. Страна переживала колоссальные потрясения. Мы не хотели оставлять собранные материалы в каком-то одном, особенно в провинциальном городе. Тогда это бы означало их попросту похоронить - у людей элементарно не было денег на билеты в соседние города приехать. Отдавали в Москву. Пришла я тогда в Ленинскую библиотеку, предложила передать в фонд. Ответ поразил: взять, говорят, можем, но сейчас не на выдачу, а только на хранение, нам тут не до работы с поступлениями литературы. А зачем мне хранение? Полежать они и дома могут, даже сохраннее будут. Тогда знакомые посоветовали обратиться за помощью через правительство Москвы. Там уже посодействовали, нашлось время заняться нашей информацией в народной библиотеке на Таганке. А уже позже, как все немного улеглось, дети (внуки тех, кто присылал воспоминания), прознали, где хранится информация, стали на этот адрес присылать личные вещи, знаки отличия, флаги, документы тех лет. Накопилось у нас тогда тысяч 15 экспонатов реальной русской истории. Долгое время не было возможности, но сейчас мы как раз для них музей строим.

- Как известно, история движется по спирали. Есть исторические ассоциации с современной Россией и ее прошлым? И каково сейчас состояние нашего гражданского общества, на ваш взгляд?

- Эмбриональное. Зародыш общества, а не общество у нас. А следовательно, и ассоциаций нет - рано применять их к тому, что еще не сформировалось. Нужно ждать, но не сложа руки - а изучать. Изучать, прежде всего, наше же прошлое. То, что произошло в 1917 году, несомненно, катастрофа. Но важно не зацикливаться на проблемах вокруг этой даты, а смотреть на историю в целом - предпосылки революции назревали за десятилетия до этого. Народ и власть в течение века все меньше и меньше понимали друг друга, презирая и ненавидя свои противоположности. Заметьте, я не считаю идеальным общество, в котором народ доволен властью. Он должен ее критиковать, а сидящие наверху - слушать и принимать к сведению. Как только и те и другие поймут, что все сидим в одной лодке и грести должны к одному берегу, сразу на новый уровень развития выйдем.

- То есть нужно развивать и развивать реальную демократию…

- А она у нас была? Демократия у нас и не начиналась. Народ никакой реальной власти не имел тогда, не имеет и сейчас. Тогда была Страна Советов - только название, кто с народом советовался? Решения принимались все равно наверху. Так и сейчас - есть круг начальства, который управляет всеми остальными. С той лишь разницей, что страна совершенно другая - свободная. Можно говорить, обсуждать, высказывать мнения, такие, как вот мы с вами сейчас, не боясь за это получить тюремный срок. Это плюс. Но важно, чтобы наверху понимали - не нужно бояться действовать в угоду общим интересам. А то во власть пробраться - коридоры есть, а как пользоваться ею пробравшиеся начинают, так только о своих интересах и думают. Разве это дело?

- Возможно ли заставить власть думать не в угоду своим интересам?

- Здесь все просто - достаточно решить проблему централизации. У нас все слишком зациклены на Москве - что скажут, как распределят. Это глупо. Большая страна не может динамично развиваться без широких прав органов местного самоуправления. Не нужно собирать все налоги наверху, чтобы потом кто-то в Кремле решал, куда, сколько и чего вернется. Сделайте местным управляющим стимул развивать свои регионы, а не жить на дотации и субсидии. Да, будут бедные области, а не только богатые, но это нормально. По крайней мере, каждый губернатор будет понимать, что благосостояние вверенного ему региона будет зависеть от его действий по развитию этого самого региона, а не от того, как он уговорит руководящих федеральным бюджетом.

- А что изменить можно? На кого равняться?

- Равняться тут нет смысла. От людей часто слышно: а в Штатах… а вон американцы!.. Да там ведь все по-другому, и дело не только и не столько в менталитете, сколько в общем устройстве жизни, в том числе и политической. Система партий у них более логичная - их всего две, да и те, если копнуть глубже, не отличаются фундаментально. А у нас общество очень расколото.

- Если все же предположить такую вот свободу выбора, как в США - законодательные нормы, планирование бюджета на местах… Что вызывает наибольшие опасения?

- Та самая расколотость общества серьезно отразится на стандартах образования. История, литература - гуманитарные науки - в первую очередь страдают от политических взглядов и предпочтений правящей верхушки. Физические законы не изменятся оттого, что ты демократ или коммунист, а вот акценты в изучении исторических эпох или писателей - вполне. Дайте свободу выбора учебников каждому региону, и начнется хаос.

- Неужели все так повязано на гуманитарных науках?

- Филологическое образование - вот самая основа общества, фундамент, без которого оно рассыплется на кирпичики. Я считаю, уровень филологического знания - это вопрос, к которому нужно подходить на уровне национальной безопасности. Почему? Все просто: страна, где не умеют люди внятно выразить свои мысли, неграмотно пишут и говорят, не может быть конкурентоспособной в современном мире. Главное богатство - это культурный уровень населения. Недаром еще Эйнштейн говорил: «Мне общение с Достоевским через его произведения дает больше, чем общение с любым живым математиком». Гуманитарные предметы нельзя сокращать в образовательных программах ни в коем случае! А что у нас делают? Сливают русский и литературу в один предмет - это же преступление! Понижают порог грамотности на едином экзамене - это же национальный позор! Если срочно этой проблемой не заняться, будет поздно. Верните часы в программу, верните сочинения школьные в том виде, в каком они были раньше, дайте, наконец, гуманитариям свободно дышать!

- Возвращаясь к истории конкретно вашей семьи. Вы говорили про создание музея. А как дела обстоят с благотворительным Фондом Солженицына? Живет дело писателя?

- Да, вот уже 45 лет его средства помогают людям. Началось все с Нобелевской премии - это сейчас она исчисляется миллионами долларов, а тогда было 98 тысяч. Александр Исаевич поделил эти деньги на три части - первой жене, нашей семье и собственно фонду. Правда, он называл это просто «помощью политзаключенным». А когда свет увидел его «Архипелаг ГУЛАГ», сразу сказал: «Из гонораров ни копейки себе не возьму, все деньги туда перечисляй». Деньги уходили на помощь семьям, пострадавшим от политических преследований, репрессий. Конечно, всем помочь не могли, но скольким получалось - не отказывали никогда. И не только помощью конкретным людям занимались, с культурным наследием Фонд также работал нередко. Например, был случай, когда оплатили фотофиксацию уникальных фресок, которые писал новгородский иконописец, которого революция «выплеснула» за пределы России. По всей Франции огромное количество православных церквей расписано его работами, но от времени фрески разрушаться стали, нужно было срочно отснять наследие на память, реставрацией заниматься.

- Александра Исаевича со Смоленщиной связывала встреча с Александром Твардовским, а лично вас что-то у нас зацепило, привязало душой к чему-то смоленскому?

- Думаю, про приязнь в общении смолянам уже не раз говорили, здесь не буду оригинальна. Но прошу вас, гордитесь тем, что сохранили люди здесь родной язык в куда большей чистоте, чем во многих частях России. Язык, несомненно, портится со временем, но здесь это проявляется в куда меньшей степени.

Александр Солженицын женился на Наталье Светловой
в 1973 году