Кавказ который я потерял

Просмотров: 4886

Автор: Виталий Сергеенков
Выпуск:

К вопросу "О национальном вопросе". Субъективные заметки бывшего сержанта Советской Армии

Гитара Гришки Бабаянца
Последние три месяца службы мне пришлось ходить начальником караула. Вместо Гришки Бабаянца. Его застрелил Хизри Тажибов. Я как секретарь первичной организации ВЛКСМ должен был проводить самое трудное в тот момент комсомольское собрание, на котором нужно было исключить из комсомола рядового Тажибова. Преступник ведь, человека убил, сослуживца. Хизри - крепкий парень, боксер, но бухгалтер по гражданке, сидел себе в АХО, что-то там считал. А тут старшина роты, прапорщик Джабашвили, возьми и поставь его в караул на выходные. Бухгалтеру Тажибову автомат Калашникова, видно, казался игрушкой. И эта "игрушка" выстрелила, когда ее разряжали. Только... в младшего сержанта Бабаянца. Тажибов застрелил Гришку, конечно, по неосторожности. Это признало и следствие военной прокуратуры. Вот тебе и подурачились, и пошутили…
Потом, уже много лет спустя часто думалось: грузин-прапорщик отправил рядового дагестанского лакца в караул, а тот застрелил сержанта-армянина. Но тогда, в далеком 1975 году прошлого века, в той, еще Советской Армии, казалось, национальностей не существовало. И мы, 18-20-летние, не делили друг друга по расовой принадлежности. Рядовому Хизри Тажибову дали два года дизбата. Сержанта Григория Бабаянца похоронили на родине, под Ереваном. Что стало с прапорщиком Джабашвили, я не знаю.
Заместитель командира взвода, белобрысый блондинистый сибиряк сержант Бахарев, ездивший с замполитом на похороны, сразу после возвращения в часть чуть пьяно и скорбно сказал мне:
- Знаешь, и на похоронах, и потом, на поминках в их армянском поселке, я от родственников ни слова, ни полслова упрека не услышал. Может, потому что они, армяне, тоже христиане?
Я тогда ничего не ответил сержанту Бахареву. Я не знал ответа.
Позже в библиотеке заочной школы военных корреспондентов при Тбилисском Доме офицеров я листал армейские окружные и другие газеты и нашел две маленькие заметки о случившемся в карауле нашей части. И все. Ни больше, ни меньше. Сегодня же, в наше странное время, могу предположить, какими заголовками разразились и разродились бы иные издания, а особенно электронные СМИ и Интернет, по поводу этого "национального" выстрела. "Дагестанец застрелил армянина". "Виноват ли прапорщик-грузин в смерти сержанта-армянина?" Или, например, и того хуже - "Рядовой мусульманин застрелил православного сержанта".
Простенькую ленинградскую гитару сержанта Гришки Бабаянца, которую его родственники почему-то не увезли в Армению, я хранил года четыре. И она со мной прошла и институтские общаги, и стройотряды, и всякие разные студенческие концерты и вечеринки.

Полный интернационал
До прибытия в часть из сержантской школы молодых младших командиров мне пришлось занять место Григория. В отделении было 12 человек. Шестеро русских, два молдаванина, два узбека, один таджик и один украинец. Последние двое особо запомнились, поскольку таджик Мухыев был коммунистом, а одесский парень Косьяненко, наоборот, полным беспартийным и чуть приблатненным. Одессит в адрес сослуживцев-мусульман, конечно, частенько отпускал весьма сальные шуточки. Но в большинстве они сводились к обрезанию или ослицам, ослам, с которыми нужно якобы переспать, чтобы стать настоящим мужчиной. Однако до мордобоя, а тем более штык-ножей, стрельбы дело никогда не доходило.
Вообще же в нашей части (комендатуре обеспечения штаба воздушной армии) был полный интернационал. Наверное, из многонационального Советского Союза только чукчей не было. Украинцы, белорусы, казахи, татары, чуваши, буряты, несколько латышей и литовцев… Удивительное дело, но срочников-грузин было всего трое, не считая старшины роты охраны прапорщика Джабашвили и начальника комендатуры майора Барабадзе. Его мы про себя звали Карабас-Барабас.
Не знаю почему, но мы очень сошлись с Алико Садрадзе. И не только потому, что он бренчал на гитаре и здорово пел, особенно грузинские песни, но и потому, что был человеком открытым и от природы очень добрым. За полтора года при всем его темпераменте я ни разу не видел, чтобы он на кого-то "взорвался". И вообще для замкомвзвода сержанта Бахарева Алико был просто опорой. Может, еще и потому, что у него было незаконченное высшее... и просто он был по-человечески мудрее и рассудительнее.
Однажды, вытащив меня со спортгородка, Алико повел меня к КПП части. За воротами стоял иностранный автомобиль. Как я понимаю теперь, настоящий немецкий "Фольксваген". Из машины вышел большой и усатый средних лет грузин. Они обнялись, о чем-то по-грузински поговорили. Алико познакомил нас. Оказалось, что это его родной дядька. Потом дядька Мираб передал нам два больших пакета, и мы, попрощавшись, пошли в казарму.
Поздно вечером, после отбоя, запершись в каптерке, я в компании каптенармуса Левона Горгодзе, инструктора политотдела сержанта Гелы Дзидзигури и, конечно же, самого Алико отмечал его день рождения. Отменное грузинское вино, подогретые шашлыки и хинкали, овощи, зелень, аджика…
- Ну и что, что у него такая машина?! - горячился Алико. - Понимаешь, блондин, дядька Мираб никакой не министр, не директор завода. Он в колхозе простой бригадир, мандарины выращивает. К вам в Россию везет. Продает. Вот и живет хорошо…
- Слушай, Алик, - в тон ему уже горячился я. - Почему мой дядька, бригадир в Починке, выращивает картошку сортовую, которую в Тбилиси по 2 рубля (бешеная цена по тем временам! - В.С.) разметают, не может купить такую машину?
- Ва-а-х! - снова вскрикивал Алико. - Просто твой дядька не умеет делать бизнес…
Потом мы начинали говорить о футболе. О том, кто лучше - тбилисское "Динамо" или московский "Спартак", и станет ли вновь чемпионом СССР киевское "Динамо". Мы много еще о чем говорили. О русских и грузинских девушках, о вокальном ансамбле "Ореро", в котором тогда пел совсем еще молодой Кикабидзе, о Егорове и Кантарии, о войне, в которой у нас кто-то в родне погиб… Но мы никогда не говорили о том, кто какой национальности. Это для нас было совсем не важно. В этом просто не было необходимости.

Толерантность, то ли нет…
Пару недель назад на одном из сайтов умную статью прочитал. И в ней слово умное "толерантность". Оно означает - "уважение, принятие многообразия культур нашего мира в поведении, образе жизни, характере, высказываниях и тому подобное. Толерантность - обязательный элемент многонациональных государств или их объединений, если он исчезает - жди бед и межнациональных конфликтов…" Там еще и других умных слов и словосочетаний много. Например, "мультикультурное общество", "право на культурное отличие каждой народности", "культурная равноценность"… И везде, заметьте, - "КУЛЬТУРА".
Вопрос напросился сам собой: были мы, солдаты той Советской Армии, культурными людьми? Ответ: скорее нет. Никто нас "культурным национальным отношениям" в прямом смысле не учил. Да, проводились политзанятия, политинформации, обязательно в "ленинской комнате" весь личный состав смотрел программу "Время". Но все это большинству молодых людей в солдатской форме было не очень интересно, а многим даже очень не интересно. И прежде всего потому, что все было по-военному сильно заформализовано государством, компартией и ее идеологией. Но с другой стороны, мы (русские, грузины, узбеки, молдаване, армяне и прочие) по сравнению с теперешними молодыми людьми крайне редко делили людей на "русских и не русских", на белых и черных, на "чурок и не чурок". Но… Кто-то же разделил?
И я, уже будучи журналистом одной из смоленских газет, с ужасом смотрел, что творилось 9 апреля 1989 года в МОЕМ (уже бывшем моем) Тбилиси. А потом заполыхал Карабах в той самой Армении моего армянского друга Григория. А потом Вильнюс, Рига с печально известным ОМОНом. Та самая Рига, где жил мой другой замечательный товарищ Володя. И мы с ним когда-то часто слушали орган в Домском костеле и пили замечательное пиво в кабачке Юрмалы.
"Вот тебе и толерантность…" - думаю я сейчас.
И чем больше о ней говорят, чем больше пишут, тем меньше ее становится в головах и, главное, душах людей. Особенно молодых. И пусть это не воспринимается как брюзжание обывателя, недовольного чем-то. Нет. Дело не во мне. Дело и проблема в том, что все мы с уходом того времени, с потерей той страны под названием СССР потеряли в себе не понятие, а чувство принятия другого человека. Принятия его независимо от цвета или оттенка кожи, волос, разреза глаз.
P.S. Михаил Жванецкий (еврей): "...Люди были разных национальностей. Клянусь. В толпе попадались армяне, азербайджанцы, грузины, осетины, узбеки, месхетинцы. Мы их тогда не различали. Они, наверное, знали, как друг друга отличить, но мы не могли, и они так и ходили вместе. Клянусь. Да чего там армяне. Евреев можно было запросто встретить. А хочешь поговорить - пожалуйста. Страна вообще была большая, и все жили, и претензий особых не было. Только вот эти раздражали… Канарейки с репродукторами. Едут эти авто и чего-то говорят… Они пройдут - и опять все гуляют. В магазины заглядывают, в рестораны. В ресторане можно было поужинать за 10 рублей. Клянусь! Можешь маму спросить. А вообще жить нельзя было, хотя все жили. А сейчас жить, конечно, можно, но осуществить это гораздо труднее".
На снимках из армейского (дембельского) альбома автора: армейский друг Григорий Бабаянц, половина "интернационального" отделения. (Грузия. Тбилиси. 1976 год прошлого века).

От редакции
В одном из ближайших номеров "МК" в Смоленске" тема "Национального вопроса" и проблем вокруг него будет автором продолжена. Только уже на основе отношений людей разных национальностей, проживающих в Смоленске и области. Пока же приглашаем всех, кого волнует эта тема, принять участие в разговоре на страницах нашей газеты. Звоните нам по телефону 35-76-70 или пишите на наш электронный адрес: mk@gorodnews.ru.