Автор: михаил ивашин Выпуск: Просмотров: 1466

Я был готов к этому вопросу.
Когда за первые полчаса шестеро коллег с понимающей ухмылочкой сказали: "Ну и как там Голландия?", у меня было что ответить. "Вынесло мозг", - гордо отвечал я и шел дальше по коридору. То, что выездная бригада корреспондентов "Города" побывала еще и в Бельгии и Германии, в расчет коллегами не принималось. Они были правы: Амстердам оказался главным блюдом в бешеном четырехдневном калейдоскопе автогонки по Европе.

Содержание предыдущих серий

Мой роман с заграницей не складывался очень долго. Началось с платонических отношений с программой "Международная панорама". Приобщение к запретным плодам продолжилось рассказами приятеля по двору, который на каникулах ездил в Сирию, где служил отец-ракетчик. В восьмом классе у меня случился первый робкий поцелуй: я побывал в Латвии, которая хоть и была СССР, но одновременно не очень СССР. Первый глоток перестроечного пива "Хольстен" из железной банки казался глотком свободы, отобранной у Запада. Я долго еще оставался полноприводным невыездным девственником, пока, наконец, лет пять назад право первой ночи не получила Турция. Не морщьте нос и вспомните себя. Потом было много всего, но настоящую Европу - со 180 километрами в час на автобанах; деревенскую Европу; Европу-не-для-туристов; Европу, где нет границ, а есть совершенно непривычное "езжай куда хочу" я видел впервые. Нас было трое в "Вольво", не считая двух GPS-навигаторов, и впереди была почти тысяча километров и три страны.
О путешествии с точки зрения автомобилиста мой коллега Иван Блинов рассказал в прошлом номере, а этот рассказ - почему я уверенно отвечал коллегам "вынесло мозг".

Ночь

Три евро за 0,33 минералки - это было, конечно, мощно, но окончательно я примирился с действительностью, когда в половине второго ночи на улице Амстердама за мной вытянулся шлейф из четверых наркодилеров. "Марихуана, кокаин, экстази, марихуана, кокаин, экстази". Не важно - курите вы или нет, глотаете или нюхаете или вообще ведете непорочный образ жизни, отказавшись даже от пепси-колы и соленого арахиса. Каждый любопытствующий взгляд, пойманный нудным субтильным субъектом, воспринимается им как позыв к совершению акта продажи наркотиков. Мантра "кокэйн, экстаси" будет вас сопровождать несколько сотен метров - до начала владения следующей конкурирующей фирмы. Сначала я выбрал неправильную тактику и на ломаном русском отвечал "Ноу, сэнкс". Это их взбадривало. Даже наш мат не обладал таким разрушительным действием, как на родине. "Оу, рашен!" - с восторгом нудили субъекты и заговорщицки пришептывали: "хироин?". Потом я понял. Когда на повороте меня подрезал пятый дилер, я остановился. Подошел к нему. Взял за локоть. Оборона дрогнула: дилер слегка отшатнулся. Поняв, что я на правильном пути, я тихо, насколько это позволял уличный шум города-который-никогда-не-спит, заглянул ему в глаза и спросил: "Как тебя зовут, друг?". Диалог был на английском, но дословно цитировать я его не буду, потому что мой английский совершенно ужасен. "Фред", - ответил торговец счастьем. "Фред. Какое прекрасное имя", - еще тише сказал я. Дилер сделал попытку освободиться от моей руки. "Фред. Фредди. Посмотри в мои глаза. Ты видишь счастье? Посмотри в глаза. Фред, ты говоришь с мертвецом".
Это был потрясающий успех нашей сборной! Россия-Голландия - 1:0. Дилер ломанулся в сторону. Через 20 метров я обернулся и демонически посмотрел на него, как уличный маг Дэвид Блэйн. Фред ушел переживать снижение объема продаж в темноту, а я наткнулся на писающего мальчика.

Продолжение ночи

Настоящий писающий мальчик, разумеется, живет в Брюсселе, а это был писающий юнош. Он писал прямо в канал, благо в Амстердаме не принято огораживать каналы перилами, чтобы было удобнее писать. Потом я увидел писающего негра, двух писающих растаманов непонятной национальности и писающую девочку. Мне стало стыдно, что я ее вижу, и я отвел глаза. Ей было наплевать. Отправление легких естественных потребностей в столице Голландии не является причащением к таинствам. Памятником нравам служит сеть открытых туалетов: прямо на улице стоят соединенные в пучок писсуары, разделенные между собой только крохотными перегородками. Это общая черта голландцев - не скрывать личную жизнь. Традиция, освященная веками - с тех пор, как несколько веков назад протестантские священники пролоббировали закон, по которому запрещалось вешать на окна шторы. Это было сделано для того, чтобы воинствующим протестантам было легче выводить на чистую воду тайных католиков, творящих молитву перед распятием. Вывод на чистую воду осуществлялся путем простого заглядывания в окна без штор.

Все еще ночь

Про проституток, танцующих в витринах и стеклянных дверях квартала Красных Фонарей, я могу сказать только одно: это просто красиво. Разноцветная, умело поставленная подсветка и почти всегда модельные 90/60/90 (они их со всей Европы, что ли, экспортируют?) жриц любви создают неповторимый эффект. Наиболее морально неустойчивые граждане не могут устоять перед чарами Данай и ныряют в двери. "Руссо туристо, обликом морале", - усмиряли мы свое пылающее либидо и гордо шли дальше. Мы любили свою Родину, любили своих жен, и проститутки, увидев эту любовь в наших глазах, сникали как васильки на морозе. Им было стыдно за свое ремесло.

День

Когда солнце взошло над руинами вавилонской башни, где все люди непонятным образом остались живы и впоследствии назвали это место Амстердамом, я проснулся от ощущения голода. На завтрак был жареный бекон. На следующий день, кстати, тоже был жареный бекон. Жареный бекон нас преследовал на протяжении всего пути. Жареный бекон был в Бельгии, и жареный бекон был в Германии. Вся Европа провоняла жареным беконом. Даже в кафе у подножья Кургана Памяти в Ватерлоо (туда мы тоже успели заехать) подавали жареный бекон.
Позавтракав жареным беконом, мы отправились в центр Амстердама. Там было много людей, и еще больше - велосипедов. Они гроздьями облепляют фонарные столбы и решетки - все, за что можно приковать железного друга. В отличие от Смоленска, вы не встретите на улицах голландских городов модных спортивных великов с карбоновой рамой и тысячей и одной скоростью. Причина проста: там их просто воруют. Вы можете всю ночь прошататься по самым глухим закоулкам и чувствовать себя в полной безопасности. Но если вы оставите в центре в разгар дня более-менее приличный велосипед, прикованный самым надежным на свете замком к прочному столбу, можете попрощаться с ним. Его моментально упрут. Весь город усеян следами криминала: прикованными к решеткам и столбам колесами или рамами. Если угонщик не может прикарманить весь велосипед, он уведет то, что можно открутить. Ворованные велосипеды продают за 100 евро, можно сторговаться и за 25. Но покупка бесцельна: его все равно украдут. Поэтому-то новый велосипед стоит в Амстердаме 250 евро, а цена замка для велосипеда может доходить до 300 евро.

Снова день

На витрине кофешопа (кофейня, где легально продают марихуану) был нарисован Джим Моррисон, похожий на парикмахера Зверева. Откуда они знают о существовании Зверева, я так и не понял.
В другом кофешопе было много денег. Купюры, оставленные посетителями и заботливо склеенные скотчем, свисали полотнищами с потолка, ими была заклеена половина стен. Играла музыка Боба Марли, а кофе был поганым. Мы подарили барменше сторублевку, на которой написали "С любовью из Смоленска (это в России)". Барменша отработанным движением приклеила банкноту на стену. Кроме нашей, мы нашли десятку и полтинник, оставленные невесть когда нашими земляками.
В третьем кофешопе нас пытались накормить спейс-кексами, приготовленными из конопли. В четвертом предложили спейс-чай. И от того, и от другого мы отказались.
Рядом был магазин, где продавали галлюциногенные грибы. Повисло многозначительное молчание. Все ждали, кто первым произнесет сакраментальный русский вопрос "ну что?". Обстановку разрядил наш фотограф, который ни к селу ни к городу вспомнил о возможном существовании многоглазых чудовищ из параллельных миров. Я подумал о парикмахере Звереве, в которого вселился дух Джима Моррисона. Мы посмотрели в глаза друг другу и поняли, что никто из нас не готов к трансцендентному путешествию.

Почти день

Утром надо было уезжать, а мне по случаю не спалось. Было пять утра воскресенья, и я отправился бродить один. Это была, наверное, самая замечательная прогулка за последние несколько лет. Улицы, улицы, каналы, снова улицы и снова каналы, на воде которых еле заметно покачиваются многочисленные баржи, превращенные в жилые дома. Все спали, кроме меня. За полтора часа я не встретил ни одной живой души, если не считать лохматого пса, который дружелюбно посмотрел на меня, описал фонарный столб с прикованной к нему дюжиной велосипедов и побежал куда-то по своим утренним пёсьим делам. Незаметно для себя я добрался до центра города, где начинался квартал Красных фонарей. За третьим поворотом меня поджидали. Услышав знакомое гнусавое "кокэйн, экстаси", я понял, что круг замкнулся. Что за неполные двое суток, никуда не уезжая, я увидел не один, а три разных города - Амстердам ночной, Амстердам дневной и Амстердам утренний. Устало отмахнувшись  - "ноу, сэнкс", - я развернулся и зашагал к отелю, где меня ждал жареный бекон.

И еще трое суток

После Амстердама Бельгия и Германия показались мне невыносимо пресными и скучными, поэтому писать про них мне совершенно не хочется. Если будете в тех краях, то в Брюсселе обязательно посмотрите на писающего мальчика и съешьте "пасту маринаре", в которой каракатиц и мидий больше, чем спагетти. Можете смотаться в Ватерлоо - это в 20 километрах от Брюсселя. В Дортмунде неплохой шопинг и тридцать ростовых фигур крылатых носорогов, разбросанных по разных местам города. Съешьте немецкую сосиску. Запейте немецким пивом. Расплатитесь. Оставьте официанту на чай. Теперь вы можете говорить, что вы побывали в Европе.

Почти конец

Из Домодедово мы зачем-то решили ехать не на аэроэкспрессе до Павелецкого, а на такси. Договорились за полторы тысячи с водителем. Он отправился за своей "Волгой". Шел дождь, а таксист задерживался. Тогда мы поступили совершенно по-свински, согласившись на предложение пожилого таджика доехать за тысячу. Когда погрузились, подъехал тот, которому мы изменили с гастарбайтером. Отбить нас ему не удалось: было лень выгружать вещи из багажника. Обманутая сторона начала чинить разборки. Возникла крыша на серебристом БМВ. "Слющай, дарагой, зачэм грубить? Ну почему мнэ нэльзя, а тэбе можно?" - патетически восклицал пожилой таджик и отдавал крыше пятисотку отступных. "Потому что я русский, и я тут живу, а ты - нет", - отрезал мужик на "Волге".
Мы были дома.